Кем я был в мае? Слепым котёнком, прекраснодушным мечтателем, в сущности же – гнилым интеллигентом. Но теперь я с гнильцой поборюсь, видит небо – поборюсь!
Тогда меня, помнится, расстроило заявление одного человека. Талантливого, и, одновременно, чрезвычайно практичного. Он призывал бойкотировать продукты сопредельных государств. Не сколько из политических расчётов, сколько из практических соображений. А соображения таковы: не любят там нас, самых справедливых людей на свете, несущих окружающим народам мир, свободу и процветание. Не любят, и потому хорошо ещё, если только плюют в сметану или творог. А могут и стекла толченого в масло подмешать, и гвозди в мармелад подсыпать, и просто яду капнуть в вино или горилку.
Поначалу-то я сомневался. Думал, гиперболизирует человек. То есть преувеличивает. А теперь думаю иначе. Очень может быть, что в масле стекло, а в горилке яд. Где гарантия? Нет гарантии. Вспомнились чешские события две тысячи двенадцатого года, когда отравленный алкоголь сгубил не одну наивную душу. Тоже, наверное, думали, что не может быть. Не в Чехии.
Но отказаться от продуктов, произведенных в сопредельных странах – только четверть дела. Сколько скрытых ненавистников пробралось на нашу землю, завернувшись в шкуры овечек, которые-де отбились от стада и очень, очень устали? Пробрались, устроились, и теперь планируют очередные чёрные дела.
Вот от страха я и начал читать старые книжки. То есть они только годом издания старые, а написаны будто сегодня, или даже завтра. Враги, кругом враги! Заокеанские империалисты и их европейские прихвостни живут единственной мыслью: как бы им навредить нашей Родине, какую бы каверзу подстроить. И, естественно, засылают к нам шпионов всех сортов: неуловимого «Призрака», таинственного «Двадцатого», жестокого «Лиса», коварного «Алхимика», подлого «Сову» – всех не счесть. Проникнув в Москву, Саратов или вовсе в Заволжск Полесский, шпион начинает вербовать подручных из числа коренных граждан. Тут самая низость и таится. Со шпиона какой спрос? Вражина есть вражина, за ушко да на вилы, вот и весь разговор. Но вот наши, казалось бы, люди, с кем ходишь по одним улицам и дышишь одним воздухом, почему они так легко записываются во враги? Нельзя ли выработать алгоритм, позволяющий упреждать перерождение нашего простого человека в пособника врага? Для этого, разумеется, следует изучить предателя на всём его неприглядном пути.
В раннем детстве он мало чем отличаются от остальных детей. Разве что жадностью. Своих игрушек никому не даёт, бережёт, предпочитает же играть игрушками чужими, ещё и заиграть норовит. В школе завидует хорошистам и отличникам, списывает у них, но при малейшей возможности на них же и доносит, порой облыжно: мол, Петя нарисовал морду на классной доске и сказал, что это директор. Частенько и сам ходит в хорошистах, до отличников всё же не дотягивает. После школы идёт не туда, куда нужно стране, а выбирает специальность, которая должна кормить, и кормить вкусно. Не всегда, правда, удаётся: и конкурс большой, и проходной балл высокий, а порой и получит диплом, да начальство развернуться не даёт. У начальство свои виды на вкусные места.
В общем, звёзд с неба не хватает, руки коротки, а жить красиво хочет.
Это положительный герой, увлечённый созидательным трудом, в еде неприхотлив, «у Ивана вдруг закружилась голова, и он вспомнил, что со вчерашнего утра ничего не ел», а будущий предатель любит поужинать где-нибудь в «Праге», «Пекине» или «Метрополе», да не один, а в компании. Котлеты по-киевски, венский шницель, грузинское вино, армянский коньяк, турецкий кофе…
И одежду покупает не в универмагах, а в комиссионных магазинах, предпочитая далёкое заграничье ближнему, а ближнее – отечественным плащам и пиджакам. Если на столе будут водка и коньяк, водка и ром, водка и кальвадос, выбор будет не в пользу водки. Прельщают звучные названия. Правдами и неправдами старается добыть билетик на кинофестивальный фильм, причем не польский, а французский или американский. В квартире, пусть это будет даже однокомнатная «хрущёвка», на стену вешает репродукцию Дали, выменянную по случаю за четверть самогона у художника-отщепенца. На столике у него журналы «Англия» и «Америка». В углу – приемник «Фестиваль», по которому он слушает «Голос Америки», «Би-Би-Си» и прочих шведов, а от «Ленинского университета миллионов» или «Сельского часа» нос воротит. Стрижется не за сорок копеек, как остальные, а в салоне, где, помимо кассы, нужно мастеру дать три рубля.
Такая вот красивая жизнь. Одна проблема: вечно не хватает денег. Действительно, три рубля туда, пять сюда, двадцать пять ещё куда-то. А на хлебные должности сажают других. Почему? Почему он, а не я, думает будущий предатель, глядя, как его начальником становится желторотый студент-заочник, племянник директора. Вместо того чтобы прямо поднять вопрос на профсоюзном собрании, будущий предатель задаёт его приятелям в ресторане. Тут-то он и попадает в шпионские сети. Шпион сочувствует, мол, да, не ценят у нас таланты, не могут пошить нормальные джинсы, не способны наладить выпуск жевательной резинки, кока-колы и пластинок-сорокопяток с горячими синглами. А вот в Америке он бы развернулся. Стал бы сначала менеджером, потом старшим менеджером, затем младшим партнером, а там, глядишь, и старшим. И всё время пил бы кока-колу, курил «Мальборо» и жевал «Ригли». Вот, кстати, у его знакомой есть лишняя пачка «Мальборо», не желаете ли получить? Как раз оказия удобная, передать ей книгу, а она вас сигаретами и отблагодарит.
И носит человек книги, свёртки, записки, а потом раз – и уже в пособниках. В книге меж строк была секретная инструкция особой вредности, в свёртке – бесшумные ядовитые патроны к шпионскому пистолету, а записка содержала код сейфа, что стоял в подвале гостиницы «Столичная» и хранил списки немецкой агентуры. Шпион ставил любителя красивой жизни перед выбором: добровольно продолжить сотрудничество или же пенять на себя. Пенять на себя любитель красивой жизни очевидно не желал, и подписывал обязательство работать на иностранную разведку. Взамен он получал номерной счёт в номерном банке, куда ему перечисляли валюту, за маленькие поручения – мало, за большие – много. Впрочем, насчет валюты приходилось верить на слово.
Предатель, руководствуясь наставлениями шпиона, с виду становился образцовым гражданином: из торгово-закупочного учреждения переходил на номерной завод, вместо «Праги» обедал в заводской столовой, одевался по моде фабрики «Большевичка», не пропускал ни одного субботника, и только дома расслаблялся – курил «Мальборо» по сигаретке за вечер, пил виски «Черный мул», не больше рюмки за тот же вечер, и тихонько слушал «События и размышления», мечтая, как купит дом в Майами и будет жить шикарно и беззаботно. Или устроится аналитиком «Голоса Америки» и будет анализировать и размышлять для всего мира.
На службе тем временем дела налаживались, предатель пользовался доверием начальства, и спустя пять лет был допущен в синий цех, где шли работы по созданию Машины Всеобщего Счастья. В этом и крылся главный замысел шпиона – испортить машину, переменив плюс на минус, чтобы нашу страну заполонили горести и беды, вражда и подозрительность, болезни и нищета. На всё был согласен предатель, но в решающие момент дворник Силантий, он же майор Иванов, решительно пресёк попытки предателя изменить существующий строй путем смены полюсов батарейки.
Мне кажется, что романы подобного рода вновь будут востребованы, и востребованы широко. Но, имея перед глазами замечательные примеры, их можно лепить, как пельмени. Конечно, придётся немножко изменить форму. Перелицевать. Осовременить обстановку. А, может, и не придётся. «Мальборо» уже спряталось под прилавок, за ним уйдут и «кока-кола» с виски. Здоровые силы общества переходят на квас. В кепке с американским орлом на улицу лучше не выходить. Заграницу постепенно закроют, первые и вторые шаги сделаны.
Никогда не разговаривайте с незнакомцами в ресторанах!