Российскому ИТ-рынку грядет полный опенсорс

Как избавиться «от Microsoft»

Правительство России всерьез задумалось о реформировании российского ИТ-рынка и поручило ИТ-компаниям разработать стратегию поддержки свободного ПО. Сейчас над проектом работает более 500 профильных специалистов, которые пытаются выработать оптимальное для всей отрасли решение. Пока озвученный вариант кажется слишком рискованным - стремление к преимущественному использованию свободного ПО в госсекторе может привести к серьезным проблемам и в отрасли, и у самого государства. С учетом того, что первый драфт стратегии будет представлен уже 1 октября, у ИТ-сообщества не так много времени, чтобы внести коррективы в планы властей.

Идея перейти на опенсорс витала в высоких кабинетах уже довольно давно - еще летом 2021 г. в СМИ появились публикации о стремлении правительства приравнять открытый код к российскому. Причина проста - в свете нарастающих геополитических рисков нашей стране нужна технологическая независимость, и, казалось бы, что самый простой и легкий путь для ее достижения - взять за основу существующие свободные продукты и на их базе сделать собственные.

СПО можно расценивать как аналог библиотеки кода, и что важно, бесплатной, которой можно воспользоваться при написании мелких компонентов многострочного кода. Но есть один нюанс: если мы говорим о глобальной задаче по достижению цифровой независимости целой страны, то необходимо развивать российскую отрасль разработки в целом, а не концентрироваться только на

В разное время в странах-локомотивах мировой экономики, таких как Франция и Германия, пытались внедрить СПО на государственном уровне. Но и там, и там, это действие не привело к каким-то позитивным сдвигам в развитии ИТ-отрасли.

Так, власти Мюнхена в начале 2000-х решили избавиться от Windows и объявили о переходе на операционную систему с открытым исходным кодом . Это оказалось непросто, и на проект потребовалось больше 10 лет - только к 2013 г. миграция рабочих мест муниципалитета на СПО была завершена на 80%. Осознав все сложности с внедрением, а также необходимость дальнейшей поддержки и доработки инфраструктуры с открытым кодом, которую сообщество не торопилось делать самостоятельно, немецкие власти

Немецкий опыт показал, что руководство города оказалось не в силах влиять на комьюнити разработчиков, на которое они изначально делали ставку. Любые изменения в ПО требовали новых финансовых ресурсов для дополнительного программирования, и из-за экономической нецелесообразности таких действий проект был остановлен. Переход на СПО обошелся бюджету Мюнхена в 30 млн, а на возврат к

Отношения Франции и СПО сложились немного лучше - еще в 2012 г. Жан-Марк Эро, премьер-министр Франции, издал распоряжение о переводе всех госорганов на СПО. Это распоряжение, с одной стороны, повлияло на появление новых французских ИТ-компаний, но с другой - сформировало их зависимость от государственных контрактов. Распоряжение не привело к бурному росту ИТ-рынка как планировалось изначально. Даже самые сильные игроки, такие как LINAGORA, которая разрабатывает софт для создания цифрового офисного рабочего места и считается одним из лидеров в области свободного ПО, с 2010 г. и до сих пор демонстрируют крайне скромные финансовые результаты - ее годовая выручка на протяжении десяти лет не превышала и €13 млн.

В 2012 г. в проект (российская ОС на базе ядра ), где я был основателем и генеральным директором, приезжали представители фонда Intel Capital. Американская компания искала опенсорс-команды, в которые можно инвестировать. В то время в России существовало несколько крупных СПО компаний, например, ROSA и PingWin Software, годовой оборот каждой из которых находился в пределах $5 млн. Во время презентации нашей компании я сделал акцент на выручке, на том, как много мы смогли добиться всего за пару лет существования. На это представители Intel Capital заметили, что опенсорс компании быстро достигают выручки в $5-10 млн, но вырасти сверх этого получается только в очень редких случаях.

И действительно, компании СПО, которые перешли рубеж в $100 млн в год, единицы: (создатель Linux-дистрибутива Ubuntu) и EnterpriseDB (разработчик СУБД на базе PostgreSQL).Да и выйти на самоокупаемость только спустя 6 лет существования. Единственным примером СПО-компании, которая преодолела $1 млрд является компания Red Hat, которая в 2019 г. показала выручку $3,3 млрд (и была куплена IBM).

Мне можно возразить и сказать, что какой бы маленькой не была опенсорс-компания, она сможет поддерживать технологическую независимость страны в условиях санационного давления. Однако создание ПО на основе свободного кода не избавит от геополитических рисков. В любой момент владелец - объединение разработчиков-энтузиастов, общественная организация, коммерческая компания - может изменить условия лицензии так, что они будут учитывать политическую обстановку. Отличным примером такой ситуации послужит кейс Huawei, едва не потерявшей свой международный мобильный бизнес из-за санкций американского регулятора и действий Google. Последняя запретила использовать приложения Google Mobile Services на смартфонах китайской компании, чем сильно осложнила продажи смартфонов и планшетов Huawei по всему миру.

Для того, чтобы по-настоящему избежать санкционных рисков и при этом использовать СПО как ключевую часть инфраструктуры государства или в крупных компаниях, нужны контрибьюторы. Это люди, которые уже сейчас активно участвуют в open source проекте: самостоятельно пишут код, погружены в его особенности и в случае изменений условий лицензий смогут поддерживать его. Но стать контрибьютором в проектах СПО непросто.

Для успешного возникновения и жизнеспособности любого опенсорс проекта необходимо соблюдение двух базовых условий. Первое - наличие пассионариев в рядах разработчиков, которые бы с энтузиазмом тратили свое личное время на создание и доработку открытого кода. Второе требование - дипломатия, гибкость и терпение у тех, кто управляет комьюнити. Большинство open source проектов спонсируются коммерческими компаниями (Intel, Huawei, Microsoft, Oracle, SAP и др.), которые конкурируют между собой. Для соблюдения баланса сил и сохранения устойчивости проекта, необходимо учитывать и мнение самого сообщества, интересы которого могут идти вразрез с интересами ИТ-гигантов.

Бесконтрольное приравнивание свободного ПО к российскому, а вместе с тем и выпуск директив госкомпаниям на его закупку, очевидно, усложнит работу существующих игроков российского рынка. Вновь образованные компании - так называемые номинальные владельцы кода иностранного СПО и создатели программ-клонов на его базе - получат возможность участвовать в госзакупках на тех же основаниях, что и настоящие отечественные разработчики. Но только затраты на создание продуктов будут разные, ведь скопировать чужой код можно бесплатно, а вот чтобы создать свой потребуются тысячи человеко-часов разработки.

Если сегодня в России мы сфокусируемся только на развитии open source проектов, то через несколько лет ландшафт отечественного ИТ-рынка будет сформирован лишь небольшими компаниями, которые обретут зависимость от регулярных инвестиций и поддержки. Кроме того, мы рискуем потерять и свой экспортный потенциал, так как слабые локальные команды не смогут участвовать на международном рынке - как я уже говорил, примеров глобальных опенсорс- компаний очень мало.

По моему мнению, до принятия резких и ограничивающих конкуренцию мер, необходимо все же сначала провести работу по анализу рынка и понять в каких сегментах ИТ-рынка сегодня нет российских аналогов западным решениям. Так мы сформируем 20-30 крупных СПО-проектов, которые могут быть приравнены к отечественным, поддержка и участие в развитии которых будет выгодна с точки зрения реализации государственных инициатив.

Затем необходимо сформировать гранты на поддержку тех, кто уже является контрибьютором и готов поддерживать интересы нашей страны в глобальном проекте. К примеру, выделить по пять миллионов рублей в год каждому контрибьютору ядра Linux на поддержку интересов нашей страны в глобальном проекте. При этом важно, чтобы он работал на российскую компанию и платил налоги в России.